Историческое прошлое Плёса
Плёс — маленький городок в верхнем течении Волги. Это не районный центр, здесь нет текстильных фабрик, как в других городах Ивановской области, вообще нет промышленности. Но всё равно в любое время года, в любой день недели здесь много гостей – россиян и иностранцев, которых притягивает неуловимое обаяние Плёса. Кажется, это обаяние обладает почти физической силой, подобной силе притяжения Земли. Едва ли учёные-физики могут его измерить с помощью своих приборов, но совершенно точно учёные-историки могут рассказать, откуда оно взялось.
Каждое событие истории, независимо от того, отражено ли оно в летописях или нет, – это случай человеческой жизни. Это биение сердец, слёзы и пот, любовь и дружба, детский смех и тихая колыбельная мамы, далёкой, но, кажется, такой знакомой женщины. Энергия жизни не исчезает со временем. Она сохранена здесь, в плёсских пейзажах, в оврагах и на холмах, в силуэтах плёсских церквей, в почти сказочных фасадах здешних домиков, в самой плёсской земле, в «культурном слое» (как сказали бы археологи), а может быть, где-то уж совсем глубоко – в невидимых человеческому глазу генах здешних старожилов.
Есть две важные даты для Плёса. Одна из них – 1410 год, когда московский князь Василий повелел рубить сторожевой град Плесо, неподалёку отсюда, на противоположном берегу реки Шохонки, на вершине холма, который мы называем сейчас Соборной горой. Это ещё не начало плёсской истории. Несколькими столетиями ранее город «на плесу» упоминается в русских летописях под 1141 годом. А значит, Плёс на несколько лет старше самой Москвы и скоро отметит своё 875-летие! И не Москва, конечно, в XII веке была центром молодого государства, а город Суздаль, столица обширного княжества Юрия Долгорукого. И именно со столицей, с «Суждалью», как писали тогда, связано и первое упоминание о Плёсе: Плёс был тем местом между двумя центрами северной Руси – Новгородом и Суздалем, где путешественникам – купцам, паломникам, воинам – нужно было пересаживаться с волжских ладей и стругов на лошадей и двигаться дальше посуху. Об этом как раз и повествует летописец – о пути новгородского посадника Якуна Мирославича в Суздаль, где за стенами крепости его дожидался покровитель-князь. Между прочим, контуры княжеской крепости можно увидеть в Суздале и сегодня: по линии крепостных валов XII века проходит улица с необычным названием – Теремки.
Но, конечно, люди жили здесь, на волжских берегах, ещё раньше, только об этом рассказывают уже не письменные источники, а находки археологов – осколки керамической посуды, предметы быта, украшения. Облик этих вещей, связанные с ними верования и предания подсказывают, что они принадлежали носителям очень древней культуры, совсем непохожей на современную русскую.
Впрочем, бывает, старые бабушки рассказывают своим внукам и правнукам одну историю, которая, кажется, дошла до нас из тех самых времён. Немногие её слышали. Она не для суетных ушей. Может быть, это таинственное и даже тайное наследие тех самых времён, а может, особый способ сохранить память о прошлом, интуитивно созданный нашим народом. Так или иначе, но только в самые тяжкие зимние вечера, когда снега наметает столько, что двери и окна оказываются засыпанными на две трети, здесь, в заречном Плёсе, на правом берегу реки Шохонки, можно услышать эту историю. И уж тут торопиться не стоит: всё равно из дому можно будет выйти только наутро, да и то через печную трубу.
– Бабушка Ксения, скажи, а давно здесь люди живут?
– Где здесь? В нашем доме, что ль?
– Ну, нет, вообще в Плёсе. На нашей улице.
– В Плёсе-то – всегда. А на улице Варварке, почитай, уж тыщу лет.
И бабушка Ксения почти права. Каждый год в Плёсе проводятся археологические раскопки, и их научные результаты неизменно подтверждают незамысловатую мудрость стариков.
Действительно, в Плёсе часто встречаются отдельные вещи эпохи мезолита – среднего каменного века, возраст которых достигает десяти тысяч лет. Правда, не найдено признаков палеолитического человека, то есть, человека древнего каменного века, ровесника мамонтов и пещерной живописи. Пока не найдено. Специалисты утверждают, что ландшафт города Плёса, такой узнаваемый, сформирован отступавшим на север ледником и указывает на возможность подобных находок.
Ну а что касается тысячелетней истории Варваринской улицы, то здесь бабушка Ксения совсем права. В 2014 году на месте дома № 18 проводились археологические раскопки. Характерные находки украшений и предметов быта, а также полученные с применением естественнонаучных методов даты подтверждают: не менее тысячи лет люди живут на этом месте.
– Бабушка Ксения, а эти люди были такие же, как и мы?
– Такие же или не такие. Люди говорят, раньше люди были большими, сильными.
А мы добавим, голубоглазыми, русыми, широколицыми и скуластыми. Антропологический тип тысячелетних людей хорошо известен. Вот только ростом они едва ли отличались от нынешних, а скорее всего, в среднем были даже несколько ниже. Но вот в силе уж точно не уступали. Да и неудивительно: здесь, на плёсских холмах, весь жизненный уклад превращает кости в камень, а мышцы в сталь.
И говорили эти люди на древнем языке, совсем непохожем на современный русский. Пожалуй, едва ли найдётся сегодня человек на земле, которому этот язык был бы понятен, но, скорее всего, жители Северного Урала, а может быть, ещё современные карелы и финны почувствовали исконное родство этих языков. Древний язык почти не сохранился. Нам известны лишь имена рек, озёр, некоторых городков и деревень, названия некоторых предметов быта. Вот, например, ростовское озеро Неро, обширное, но мелкое, заросшее травой, – в древности это слово и означало «болото, топкое или мокрое место». А у нас, в Ивановском Поволжье, от Плёса и до самой Кинешмы, сколько речушек с почти одинаковыми именами – Шохонка, Шухомка, Шача, Шаха. До сих пор жители Плёсской округи любую речушку, впадающую в Волгу, называют просто шачей. Много и непонятных русскому уху названий населённых пунктов – Решма, Кинешма, Кохма, смысл которых уже не совсем понятен.
К счастью, нам известно, как эти люди сами называли себя, свой народ. Они говорили о себе «меря». Под этим именем их знают и древнерусские летописи, и западноевропейские анналы. Специалисты по древним языкам считают, что слово «меря» можно было бы перевести на русский язык как «смертные люди», то есть, люди вообще, люди, отличные и от диких животных, и от бессмертных духов.
Животные и духи населяли леса, реки, болота, окружающие мерянские поселения. Животным и духам эти люди поклонялись, но одновременно стремились подчинить себе. Сейчас мы очень мало знаем об их верованиях, несмотря на постоянно множащиеся археологические находки, лингвистические и этнологические изыскания. Знаем, что первым мифом этих людей был миф о том, как возник весь мир из утиного яйца. Знаем, что они поклонялись животным и растениям. Знаем, что величайшим героем их преданий был укротитель коней. Главный амулет каждого рода, передававшийся от отца к сыну, к старшему в роду мужчине, – это литая фигурка героя, держащего под уздцы двух вставших на дыбы коней. Издревле они хоронили своих вождей вместе с их боевыми конями, украшая их тяжёлыми и дорогими уборами из множества звенящих, шумящих блях и привесок. На эти украшения шли многие килограммы серебра, меди и бронзы. Похожим образом они украшали и свои наряды, мужские и женские. Богатого мерянина далеко слышно: драгоценные шумящие привески с достоинством извещают о его приближении. А если ещё и блестят на солнце, то уж просто загляденье.
– Бабушка Ксения, а как же мы, русские? Мы что же, недавно здесь живём?
– Какое там! И я, и моя бабка, и её бабка, все жили здесь, на Плёсе. И так до тридцатого колена. А до этого русские люди пришли с запада. И так по всей России рассеялись, так всю Россию своим языком и объединили.
Опять почти всё правильно. Наверное, не совсем точно первых западных переселенцев называть русскими, ведь русская народность с их приходом и начинается складываться, формироваться, вылепляться из разнообразного человеческого теста. Сюда, на плёсское правобережье Волги, пришли славяне-кривичи. Было это почти тысячу лет назад.
Переселенцы называли себя «словяне», что значит, люди, владеющие словом, то есть, говорящие на понятном, известном языке. И за этим самоназванием тоже целая народная история, ведь славянам приходилось встречаться в ходе своих переселений и с греками, и с немцами – и с теми, кто пользуется неразборчивой каркающей речью, и с теми, кто уж так неясно говорит, что почти не отличается от немого. Но к чести наших предков стоит сказать, что все эти встречи не озлобили их и не превратили в безжалостных завоевателей. Они шли на восток, занимая обширные просторы Восточно-Европейской равнины в поисках земель под свои пашни, не завоёвывая их, а стараясь мирно уживаться с теми, кто испокон веков населял здешние леса.
Так было на озере Неро и на озере Клещине в соседней с нами Ярославской области. Так случилось и в плёсском Поволжье. Здесь, на высоком холме, они встретили мерянское городище Чувиль, вокруг него рассеянные по правобережью Волги селища. А сами останавливались на обширных, не занятых мерей равнинных участках. В том числе заселили они и небольшую плоскую надпойменную терраску на правом берегу Шохонки, у подножья холма, который теперь называют горой Левитана.
Меряне не хотели властвовать над славянами. Может быть, народ меря видел в пришельцах таких же смертных людей, не духов и не зверей. А то, что они говорили на другом языке, иначе одевались и украшали свою одежду, разве это важно?
Славяне не стремились покорить мерю. И тому было несколько причин. Но главные две – то, что сами славяне уже признавали над собой власть великого князя Руси Ярослава Мудрого и его потомков, и то, что вся Русь с князьями и простолюдинами признала над собой власть христианского Бога. А Бог сотворил всех человеков по образу Своему, и всех сыновей Своих и дочерей ожидает Он в Своём доме.
– Бабушка Ксения, а как же они разговаривали друг с другом? И кто из них больше наш предок? Кем была пра-прабабушка твоей пра-прабабушки?
– Ох, слушайте о том, как они разговаривали. Нелегко жить людям, которые понять друг друга не могут. Но и тем, кто живёт в мире и в ладу, понять друг друга не так чтобы сложно.
Живя бок о бок, и славяне, и меря пахали одну и ту же землю. А в наших местах она не самая богатая, и, чтобы очистить её от вековых лесов, нужен совместный труд многих мужчин, да пожалуй, что и всех соседей. Они вместе корчевали лес, вместе по соседству пасли скот, вместе ловили рыбу, которой и сейчас в Волге много, а тысячу лет назад было огромное изобилие. Может быть, случались и ссоры, но за каждой ссорой всегда следовало примирение.
Об одной такой ссоре и рассказывает бабушка Ксения своим внучатам. Нужно голову задрать повыше, и на горе Левитана можно увидеть деревянную церковку XVII века, деревянные кресты русского кладбища, а дальше – домики плесян. Тысячу лет назад здесь, конечно, не было никакой церковки. На вершине холма размещалось мерянское поселение – большая семья выстроила здесь свои деревянные дома с глиняными полами, поставила хозяйственные постройки, сараи, коровники, гумна. Отсюда уходили на юг, подальше от Волги, корчевать лес, сеять рожь и пасти на лугах лошадей. Имена этих людей, конечно, не сохранились, никто не знает, как они себя называли, да и о размерах семьи ничего определённого сказать нельзя.
Преданье утверждает, что в этой семье выделялся среди всех старший сын. Выделялся своей красотой, статностью, удалью. Говорят, глаза у него были серые, как волжская вода в студёную погоду, а волосы светлые, почти белые, как шерсть у матёрого седого волка. Ещё в отроческие годы на полном ходу он мог догнать коня, вскочить на него, ухватившись за гриву, объездить, успокоить и шагом подвести к дому. Был он лучшим охотником. Из лука стрелял так метко, что мог попасть кунице в глаз, не попортив дорогой шкурки. На лыжах бегал так, что по зимнему снегу без труда догонял самую желанную добычу – сохатого. Плавал, будто не был рождён женщиной, а вылупился из утиного яйца. Мог подпрыгнуть на высоту собственного роста. А с мечом управлялся так быстро, что казалось, в руке у него сразу два меча. Любят люди перечислять достоинства этого юноши. Был он мастером на все руки. Обучился у отца искусству делать каменные формы и выливать из драгоценной бронзы фигурки птиц и животных. Со всеми людьми был приветлив, распри старался скорее избежать, но уж если вступал в ссору, то спуску обидчикам не давал. Люди ждали, что он выберет себе в спутницы лучшую девушку из округи, унаследует главенство над родом после своего отца, и тогда благополучие поселится во всех домах вдоль волжского плёса.
Так бы и случилось, наверно, если бы все события происходили в эпоху спокойную и не знающую перемен. Но именно в те далёкие дни здесь, на месте нынешних улиц Варваринской и Никольской, поселились первые славянские семьи. Это были люди весёлые, шумные, общительные, любили игры и праздники, любили труд, но обязательно, чтобы все вместе и с протяжной песней. И здешний вековой уклад не мог не претерпеть изменений. Мерянские юноши заводили дружбу с парнями из славянской деревни. Девушки вместе водили хороводы и пускали венки по течению Шохонки.
Предание рассказывает о том, что красивый мерянский парень с белыми волосами часто встречался с бойкой славянской девушкой. Много времени они проводили вместе, вечерами подолгу беседовали, сидя на берегу Шохонки. А о чём были те беседы, никто и не слышал. Люди начали поговаривать, что из них могла бы выйти неплохая пара, поскольку молодые люди были под стать друг другу.
А дальше в разных домах рассказывают по-разному. Кто-то считает, что был в этой истории третий. Мол, верный друг и побратим беловолосого молодца тоже втайне влюбился в славянскую красавицу. И так началась распря между двумя верными друзьями, из-за которой многие мерянские семьи были вынуждены оставить эти места. В другом доме вам расскажут о том, что славянская девушка была строга и заносчива и потребовала от избранника пройти сложные испытания, а он в свою очередь не пожелал подчиняться воле девушки и, исполнив назначенное, ушёл со всей своей семьёй в другие края.
Бабушка Ксения рассказывала эту историю иначе, удивляя всех слушавших почти научными выводами. В её рассказе роковую роль играла разница в вере двух влюблённых. Славянская девушка исповедовала православие и могла выйти замуж только за христианина. Но в те далёкие времена не было в округе, а, скорее всего, и на всей Руси священника, который смог бы переложить Евангелие на язык мери, как столетиями ранее это сделали Кирилл и Мефодий для самих славян. Мерянский парень, слушая неумелые рассказы о Христе и апостолах, посчитал христианскую веру чересчур расслабленной. А девушке-христианке исконная дикая вера мерян казалась исполненной гордыни.
Во всех вариантах эта легенда заканчивается одним и тем же. Мерянский юноша, чувствуя, что старинный уклад жизни его пращуров рушится, собрал весь свой род и ушёл дальше на восток, в ещё необжитые человеком леса. Однако его любовь к молодой славянке не прошла бесследно: девушка родила мальчика и воспитала его, научив как христианской вере, так и лесной мудрости мери.
Удивительно, но эта последняя часть предания имеет и археологические подтверждения. Здесь, на улице Варваринской, археологами были найдены славянские и мерянские украшения XI века, среди которых самое выдающееся – редкая подвеска из сплава меди, олова и серебра, изображающая древнего героя – мужчину, укрощающего двух поднявшихся на дыбы коней. Она могла сохраниться в культурном слое славянского поселения единственным способом. Эту драгоценность отец-мерянин оставил своему сыну от славянской девушки, чтобы тот помнил свои древние корни.
На этом самом месте и случилась эта история. Если, конечно, она случалась в действительности. И здесь, на этом самом месте, в междуречье великой Волги и маленькой Шохонки, тысячу лет назад произошла встреча двух племён, давших начало русскому народу, и двух культур, соединившихся в тысячелетней культуре России.
МУЗЕЙ.
В отеле Грандъ Сова мы создали небольшую историческую экспозицию, показывающую раскоп жилища 9 века с некоторыми предметами, обнаруженными при раскопках.
АМБАР.
Мы перенесли на территорию нашего отеля аутентичный старинный амбар 18 века. Он был разобран и по бревну перенесен на новое место. Внутри амбара мы собрали экспозицию старинных предметов, характерных для традиционного русского быта 18-19 веков.
Опубликовано: 13.05.2016